За облаками — солнце [1982] - Наталья Федоровна Кравцова

class="p1">— Кто такая? Почему здесь, на аэродроме? Кто позволил?!

— Я — летчик-испытатель истребительного отделения капитан Ямщикова! — четко отрапортовала Оля. — Только я не понимаю, почему вы на меня кричите…

— Немедленно с аэродрома! Сию минуту! Ясно?

— Разрешите узнать — почему? — спросила Оля, хотя и понимала, что любые слова, которые она сейчас произнесет, будут только бесить полковника.

Не отвечая, он сделал два глубоких вдоха и, глядя в землю, резко сказал:

— В 15.00 с летной книжкой ко мне!

Круто повернувшись, он быстро зашагал прочь, так что его спутник еле успевал за ним.

В недоумении, оскорбленная до глубины души, Оля осталась стоять, глядя вслед разъяренному полковнику, который, как и Стефановский, не желал, чтобы среди летчиков-испытателей работали женщины. Она уже догадалась, что это был возвратившийся из длительной командировки начальник летной части. Видимо, ему еще не успели доложить, что Оля зачислена летчиком-испытателем, и первая встреча с ней вывела его из себя.

Раздумывая над происшедшим, Оля всячески успокаивала себя: ведь не новичок она, и на фронте воевала, и налет у нее — позавидовать можно. Не посмеет он выгнать ее — нет для этого причины.

Ровно в три часа Оля постучала в дверь его кабинета. Войдя, еще раз представилась по всем правилам.

Не ответив, он молча протянул руку за летной книжкой, которую Оля принесла с собой. Долго читал, перелистывая страницы, возвращался назад, перечитывал. Раза два скользнул глазами по ее лицу, будто случайно. Оля напряженно ждала, а он словно забыл о ней. Наконец поднял голову.

— Да, летали много, — коротко заключил, расправляя плечи. — Налет большой.

У Оли отлегло от сердца — слава богу! Кажется, доволен. Значит, не прогонит, а это — главное. Что же касается происшедшей ссоры… Отношения у них наладятся, как только он убедится, что на Олю можно положиться. Ведь летчик она — опытный! Да и сам он продолжал летать, об этом ей говорили испытатели. Значит, поймет ее.

И вдруг услышала:

— Полетали и — хватит! Точка!

Он громко захлопнул летную книжку, положил на стол, словно припечатал, и твердо взглянул на Олю, ожидая, какое впечатление произведут его слова.

От неожиданности она вздрогнула.

— Но… почему?!

— С вас довольно. Испытания — это, знаете…

На секунду он умолк, подбирая веское сравнение, и Оля, воспользовавшись паузой, пошла в атаку:

— Но я должна летать! Это моя работа! Я всю жизнь этим занимаюсь! Вы летчик, должны меня понять. Вот вы же летаете, не бросаете!

— Но я же мужчина!

— Да, но вы намного старше меня и вам пора бы…

Он недовольно повел головой, кашлянул и выпрямился — последние слова ему явно не понравились. Был он еще не стар, лет сорока пяти — сорока шести, к тому же следил за своей внешностью и всячески старался замаскировать изрядную лысину, зачесывая на нее волосы. Оля намеренно прибавила ему возраст, желая хоть чем-нибудь отомстить за грубость — и попала не в бровь, а в глаз.

— Вы, капитан Ямщикова, уж очень со мной круто, — сказал он, поднимаясь из-за стола и желая, видно, скорее закончить разговор.

Произнес он это полушутя-полусерьезно, но Оля сразу почувствовала, как больно задела полковника. Теперь, когда ей удалось переключить внимание на него самого, да еще представить его в невыгодном свете, следовало ожидать, что он будет не так самоуверен и заносчив и в то же время постарается доказать, что ее слова совсем не обидели его.

Действительно, опустив ладонь на летную книжку, полковник с чувством превосходства произнес:

— Ладно, идите. А ваша летная книжка останется пока у меня. Продолжайте работать. Посмотрим, какой из вас получится испытатель!

Он проводил Олю насмешливым взглядом, и ей стало ясно, что полковник не только не изменил своего отношения к ней, но напротив, открыто предостерег, желая заранее подготовить к тому, что малейшая оплошность с ее стороны будет служить поводом для отчисления. Положение неприятное, но не безнадежное, размышляла Оля и, будучи оптимистом, решила, что в этом поединке с полковником она выиграла: ведь не уволят ее только за то, что она женщина, это ясно. Нужны серьезные причины, но пока что у Оли не было никаких летных происшествий, за которые он мог бы ухватиться. А может быть, со временем у него это пройдет? Вполне возможно, что с течением времени полковник привыкнет к мысли, что среди испытателей есть женщина, и это не будет его тревожить.

О своем разговоре с начальником летной части Оля в тот же день рассказала Кубышкину.

— Ты, Ольга, не бойсь! — подбодрил он ее. — Плюй на все и летай! Честно скажу — мужик он довольно вредный, но мы тебя в обиду не дадим. Только уж ты, пожалуйста, здоровайся с ним по всем правилам — он это любит. А то полезла на рожон, при первом же знакомстве!

— Да он сразу напустился! По-моему, он не против меня лично, а просто не хочет допускать сюда женщин. Знаешь, есть такой сорт мужчин их оскорбляет, если женщина с ними наравне…

— Ну-ну, Ольга, ты это брось! Кажется, тебе жаловаться нечего.

— Да разве я жалуюсь? Наоборот, считаю, что мне повезло: был бы на твоем месте вот такой, как он…

— Ладно, обо мне нечего — я ко всем одинаково отношусь. В общем, наплюй, забудь и летай, поняла?

Улыбнувшись, Оля подумала, что ей действительно повезло с Кубышкиным — ее непосредственный начальник был не только отличным испытателем, но и хорошим другом.

Вскоре она еще раз убедилась в этом.

От полковника Каплунова поступило распоряжение — поручить Ямщиковой облетать истребитель, испытания которого были в свое время прерваны из-за поломки. Оля с готовностью пошла к самолету, думая про себя, что, вероятно, Каплунов решил проверить, не побоится ли она лететь на самолете, который летчики прозвали «гробом» — из-за слабой конструкции каждый раз с ним происходили поломки. Последняя была очень серьезной, и, хотя самолет отремонтировали, не было никакой гарантии, что он снова не сломается.

Надевая парашют, Оля шутила с техником, который угрюмо смотрел в землю, будто был виноват в чем-то.

— Ты что, Радько, так невесело меня встречаешь?

— Та на нем же бьются все… Хиба ж то самолет?! Пародия одна…

— Он же в ремонте был!

— Ну был. На нем и летать никто не хочет. Стоит и стоит себе.

— Вот я первая и полечу.

— Не, не полетите, — твердо сказал Радько.

— Как это?

— А так…

Он ушел и спустя минуту вернулся с Кубышкиным, который еще издали помахал Оле рукой, приказывая вылезть из машины. Она в недоумении пожала плечами и осталась